1864 г.
Мы были, как дети
Мы были с тобой, как дети,
Играющие в цветах.
Само золотое солнце
Блестело у нас в глазах.
Мы были с тобой, как дети,
Блуждающие в цветах,
Незнающие дороги
Домой, с глазами в слезах.
Мы были с тобой, как дети,
Ослабнувшие в путях,
Уснувшие над обрывом,
Невидимым им впотьмах.
Мы были с тобой, как дети —
Не в ангельских-ли крылах? —
Которые над обрывом
Забылись в безгрешных снах.
(«Посл. Изв.», Ревель.)
Я ненавижу тебя
Тебя всего я ненавижу:
Твоя увядшая душа
И теплота дают возможность
Жить не спеша — не не спеша.
Я не терплю тупую радость,
Твою холодную печаль…
Ах, из костра экстазов жизни
Дать искорку тебе могла ль?
Тебя я ненавижу вечно,
Но больше все-таки люблю!..
Не могу молчать!
Нет, я не могу умолкнуть,
Песню сердца прекратить.
Ложью было бы молчанье,
Оборвало б сердце нить.
Тихо-тихо петь хочу я,
Чтобы арфа, чуть звеня,
Песнею не надоела,
Самый милый для меня.
Ну, а если инструмент мой
Бурю звуков бы пролил,
Будешь сам повинен в этом:
Отчего ты мне так мил?
(«За Свободу», Варшава.)
Единый раз, — ни разу больше! —
Действительно любить дано,
Цветку любви в груди земного
Дано цветение одно.
Любовь, которая исчезнет
И позабудется, и вновь
Любви иной в груди даст место,
Любовь такая — не любовь.
Единый раз, — ни разу больше!
До самой смерти только раз!
Ах, ни одна не в силах сила
Задуть святой любви экстаз!
(«Двинский Голос».)