Стены ложно-японскаго стиля,
красок черно-златистый хаос.
Наклонился январь, обезсилен
от дождливых одежд, наг и бос.
Много кружев табачнаго дыма
мной развешано под потолком.
Ликов женщин мел розов от грима.
Я любуюсь тобою тайком.
Я читаю в лице твоём детском, —
что от краски свежее, чем торт,
что дороже молитвы поэтской
для тебя кофэ поданный сорт!
Как чужды тебе Данте и Рубенс!
Умер, — думаешь ты, — Виснапу.
Говоришь мне о пудре, о тубе, —
и мечте моей прерван путь.
Все же линией плеч наслаждаюсь,
но уж мыслей удел моих — боль.
Карандашиком тонким касаюсь —
весь мой путь неземной тут, изволь…
Все-ж прекраснаго поиски вечны,
пусть безрадостно здесь и серо,
пусть обиден твой взор, и безпечно
твоя маска болтает — пестро.