1862 г.
Предчувствие
Чую: на родимой почве
Исчезает все, что я
Так любил, с чем связан был я
Узами, любовь тая.
Чувствую, но я не в силах
Быть спасителем. Да, там
Будет все, что ныне чую,
И… и я исчезну сам.
Песни все в тонах кровавых
Возникают в глубине.
Над могильными цветами
Слезы льются в тишине.
На лесной сороге
Брожу я вечером поздним
Лесною дорогой один.
И ветер шумит в деревьях,
И падают листья с вершин.
Брожу я вечером поздним
Лесною дорогой один.
И вдаль, в молодые годы,
Летят мечты от седин.
Я девушку знал когда-то:
Блестящи её глаза;
Как золото — сердце, и губы!..
Пылала в груди гроза…
Какое большое счастье,
Огонь и любовь я знал.
Но свет и людей я тоже
Впоследствии повстречал…
Брожу я вечером поздним
Лесною дорогой один.
И ветер шумит в деревьях,
И падают листья с вершин.
(«Сегодня», Рига)
У могилы Крейцвальдта
Здесь отдыхает под землёю
Народа честный сын,
Кто огненным столпом в пустыне
Светил среди кручин.
Нет, лет прошло с тех пор немного, —
И нужен он кому?
И близок крест его к паденью, —
И кто придёт к нему?
Нет слез, которыми оплакать
Поэта смерть, нет слез.
Нет нежных рук, чтоб на могилу
Снести душистых роз.
С тебя достаточно, что тихо
В земле ты можешь спать.
С тебя достаточно, что распри
Не будут впредь терзать.
Идут — идут сыны народа
Другие за тобой.
Единой будет им наградой —
Сон мирный под землёй.
(«Посл. Изв.», Ревель.)