Ты потеряла голос глаз своих певучих,
искусана черта задумчивая губ.
Спешит Христос Осеннеликий, но измученную —
тебя догонит ли в пути твоём сквозь мглу?
Твоя душа хранит задушевные речи,
ты не хотела их сказать когда-то мне.
И на щеках твоих растёт желтея вечер,
и «да» твоё на них вдруг стало жёстким «нет».
Твой скорбен путь, но, ведь, и мой в грязь втоптан сорно.
Часы покашливают. Ухожу. Побудь.
Ночь на фонарь чулок натягивает чёрный.
Твои (в перчатках черных) руки плачут чуть.