За то, что дух твой твёрд, как камень
с искрой голубой, —
Тебе, Литва, мой вспевный пламень
в разлуке мы, но я с тобой!
Бальмонт.
«Лесной Царевне — Литве»
Да. Ты — родная Галилея
мне — невоскресшему Христу.
Блок.
Твой лик, исполненный страданий,
я зрить и день и ночь готов
В нем — в символах титан Чурлянис
и руки тайныя крестов.
Рожденное из уст Мученья,
двухсложье скромное: Литва!
В моей душе отображенье
Твоей — что властна и жива.
Ты знала гнёт чужого ига, —
следы остались жгучих ран.
Душа снит сны — святая книга! —
когда в ней тёк свободный Ганг.
О, сердце гневное сумело
дать ратный рыцарю отпор.
Ольгерд вёл и Кейстут вёл смело
рать на дерзнувшаго в упор.
В водовороте войн и мира
сверкал твой златоглазый дух.
Мицкевич с Бальмонтом в две лиры
тебе поют… и я не глух…
Когда язык твой ярко-звонный
попал под вражеский заперт.
Пленился Неман скорбно-тонный,
но мысль с душой… им плена нет!
Отец мой, Брат единокровный, —
край золотого янтаря,
чу, истины шаг слышен ровный,
в которой глаз твоих заря!
Она взнесёт к тебе длань храбро
и проволоку ту, что дух
терзала годы неослабно,
порвёт благим усильем рук!