Сухой и ветренобелый
день с заостренным лицом.
Ты ходишь в кафе встречаться
с другим. Он мне не знаком.
И тебя я вижу впервые,
но чувствую хорошо. —
Телесно ты лютеранка,
язычница ты душой.
Глаза у тебя морские, —
надушены чем и где-б, —
ах, это и есть то море,
что пахнет как соль и хлеб.
Так это и есть то море… —
И чувственных голос вод
день позже меня с тобою
на влажных песках найдёт.
(В день черный страданья, знаю,
мой пылкий лоб освежит
свет ветра с берега моря,
где светлый твой след лежит).
Тот день разденится днями.
Капризным. Морским. Лесным.
Над нами красные сосны.
Полосатого неба сны.
Тебе они все, тебе лишь!
Порывистость твоя — никому.
Ты целишь мне в душу душу
безмолвным дождём. Приму.
Тебя заучил наизусть я.
И твоим, ведь, огнём горят
мои жёстко-шершавые вирши
и волосатый закат.