1.
Уже чернеет комната, темнея.
Последними лучами стекла блещут.
Последним ароматом вазы плещут.
На цыпочках крадётся вечерь, вея.
Сны вкруг меня завьются, заструятся
Цветущим рогом счастья, точно стая
Детей ликующих, и, снам внимая,
Душа не в силах не переполняться.
Как яблоки румяныя, рукою
Отряхнуты незримой шаловливой,
Так падают ко мне, во всем счастливой
Щедроты жизни свежею струею.
2.
Ещё златисто-алый небосвод,
И óблаков подрубка лиловá.
В вуали траурной уже встаёт
Вечеровая, — серо, — голова.
И над моим весёлым домом — там,
Где датская, все стихли голоски
Весёлые. О, как вы мне близки
По детским, собственным моим, годам!
Тогда чулок моя вязала мать,
Не уставая тихо напевать.
На стол устало никла голова,
Слеза порой кропила мне едва
Глаза мои, и в общей тишине
Я забывалась в беззаботном сне.
3.
Уж сумерки. Вечеровыя тени
У ног моих играют, точно птицы.
Моё лицо — в их скрокрылой сени.
Уже скатились вдаль мечи денницы,
И отдалённых шумов хрупко эхо:
Идёт часов любимых вереница.
Я новая и нужная. От смеха
Счастливаго и тихаго мотивы
В душе нежней. Их передать — помеха:
Ни слов, ни звуков, — так они красивы.
На небе звёзды, как песок злачёный.
И перелистываю я извивы
Листов души своей неугомонной!
4.
Как ты, подушка голове усталой,
Так сердцу моему час запоздалый:
От солнца к повечерью переход.
О, чувства боязливыя дневныя, —
Вас манят нежно сумерки густыя.
В саду души цветёте без забот.
И у меня в моем печальном сердце
Тихонько раскрываются все дверцы,
И через них душа в себя уйдет.