Я чем-то подавлен, я чем-то стеснён.
Нет слов подходящих для звончатых песен.
И май в этот год уж не прежне — чудесен.
И жизнь — полуявь, полубред, полусон.
Я чем-то обижен, я как-то устал,
Мне так одосадели мелкие люди…
Мечтал о безлюдьи, как будто о чуде:
Никто из них милого мне не сказал!
Как горько от зависти, лести, интриг,
От всех подражаний! от всех посвящений!
От их увенчаний развенчан мой гений!..
Мне тяжко: я их беспощадно постиг.—
Незваная свита терзала весь год
Своими заботами, сплетнями, грязью…
Ах, есть ли ей равные по безобразью
Духовных надежд, меркантильных забот?!.
Какие-то гаденькие толмачи,
Мечты толкователи, лексионеры…
О, как безнадежно бездарны и серы:
Их чувства — лягушки, их песни — грачи!
Я ими расстроен, я смят, угнетён.
Мне надо лечиться безлюдьем все лето.
Апатия, леность, усталость. Поэта
Во мне убивают, и близок мой сон…
…Маруся! Маруся! услышь, помоги!—
Ведь только в тебя упоительна вера…
Но вижу в руках твоих сталь револьвера,
А там, за тобою, не видно ни зги…
1915. Май.
Эст-Тойла.