Она заходила антрактами — красивая, стройная, бледная,
С глазами, почти перелитыми всей синью своей в мои,
Надменная, гордая, юная и все-таки бедная-бедная
В ей чуждом моём окружении стояла, мечту затаив.
Хотя титулована громкая её мировая фамилия,
Хотя ее мужа сокровища диковинней всяких чудес,
Была эта тихая женщина — как грустная белая лилия,
Попавшая в море,— рождённая, казалось бы, грезить в пруде…
И были в том вычурном городе мои выступленья увенчаны
С тюльпанами и гиацинтами бесчисленным строем корзин,
К которым конверты приколоты с короной тоскующей женщины,
Мечтавшей скрестить наши разные, опасные наши стези…
Но как-то все не было времени с ней дружески поразговаривать:
Иными глазами захваченный, свиданья я с ней не искал,
Хотя и не мог не почувствовать её пепелившего зарева,
Не знать, что она — переполненный и жаждущий жажды бокал…
И раз, только раз, в упоении приёма толпы триумфального,
Спускаясь со сцены по лесенке, ведущей железным винтом,
Я с нею столкнулся, прижавшейся к стене, и не вынес печального
Молящего взора — дотронулся до губ ещё тёплым стихом…
1930.
Toila.
Стихотворение посвящено выпускнице Харьковского института благородных девиц Софии Ивановне Ставроковой, в замужестве графине Карузо (1893-1985); поцелуй имел место в Харькове в 1915 году, 2 марта на 3-м поэзовечере в зале Общественной библиотеки, когда поэт был сильно увлечён «другими глазами» — исполнительницей городского романса Марией Васильевной Волнянской.