1859 г.
На пути Поэзии
Поэзии вершин хотел достичь я.
Я знал, она светла и глубока.
Хотел постичь всех стран её обычаи,
Но не было со мной, проводника —
Без гения я был. Но безразличье
Душе так чуждо: пусть была тяжка
Дорога — усталь, засуха. В отличье
От всех других, я знал: цель далека.
Тускнеют взоры, на щеках морщины.
Как нищий, вижу снизу: исполины
Идут туда — к священной Красоте.
Смотрю я проясненными глазами
И вижу: наверху, вдали, как в храме,
Поэзию в глубокой полноте!
У могилы Петера Якобсона
Ты пел о счастья, радости и боли,
И на вершины ты любовь вознёс.
Ты низость осуждал, причину слез,
Ты грязь клеймил, наперсницу неволи.
Ты песни собирал в лесу и в поле.
В них сладость молодых любовных грёз,
Что в радость превращают грусть.
В мороз И в зной поют их в избах злой юдоли.
Печальные, серьёзные, сквозь слезы,
Сквозь завесы туманные, без позы,
Ряды твоих ещё даются пьес.
Взор зрителя насыщен созерцаньем
Картин твоей же жизни, где страданьем
Отмечен шаг, и тяжек ноши вес.
Отрывок из «Долины духов».
И вот на туманном явилась экране
Толпа молодых и красивых.
От их украшений на шеях — сверканье,
И грезят они о мотивах…
У них арфы, трубы; у них окарины
И заняты девы настройкой.
Одна держит палочку.
Как балерины, Скользят, — и мотив льется бойкий .. .
Утихнет природа, и ветер не дует,
Тягаться-ли с эльфами птицам?
Все ноты в груди замирают: волнует
Песнь, свойственная небылицам…
Одна песнь звучнее другой. Полный неги
И нежности, слушая пенье,
Загрезился юноша, в чарах элегий
Любимой забыв уверенья …
Туман исчезает, и песнь умолкает.
Игра продолжается. Снизу
Рой духов иных за горой возникает,
Рассеяв туманную ризу…
Оттуда, где так золотеют ступени,
Идут желтолицые духи.
И руки, и ноги их тощи. И пени
В глазах, что и блеклы, и сухи.
Они упадают в объятья поющих
И пир начинают и танцы.
Нет радости грани в руках их зовущих,
В глазах зажигает страсть глянцы…
И путник усталый, смотрящий спокойно,
Склонился б на мох, как на ложе,
Когда бы он мог. Но средь девушек — знойно,
И вот отдохнуть он не может…
Зовут девы путника к танцу так нежно: —
«Здесь нет ни сословий, ни власти.
Здесь некогда думать о сне. Безмятежно
Предайся блаженству и страсти.
Здесь лет не считают и счастья не весят,
Не знают часов. Дни и ночи
Здесь игры и плясы. Любовью лишь грезят,
И страстью сверкают здесь очи…» —
Дни путника в танцах сменяются днями,
Он с эльфами вместе ликует,
Глаз молнии видит своими глазами,
Любовь его ночью целует .. .
Но нет, он не может играть бесконечно:
Его истощаются силы.
На ложе из мха упадает он: вечно
Плясать — далеко ль до могилы?..
«Как уши устали от эльфовых песен!
Тоскую о жизни духовной…
От радости вечной мир сделался тесен,
И кровь эта мнится бескровной …»
И он вспоминает свой дом и любимых
И хочет вернуться при росах…
Но странно: его волоса — точно в дымах,
И тело склонилось на посох …